Полина Агуреева: Наши дети должны расти с чувством Родины

фото: Александр Тихонов

Спектакль по роману Константина Симонова «Живые и мертвые. Солдатами не рождаются» показали сначала в городе-герое Волгограде, на мерзлой привокзальной площади, к 80-летию победы в Сталинградской битве — публикует наш информационный партнёр «Российская газета».

Сразу же после — премьера на сцене Театра им. Гоголя.

Скупые декорации — широкие ступени круто поднимаются вверх. Слева и справа скрипки, альты, виолончели — камерный ансамбль «Солисты Москвы» в шинелях и ушанках. Дирижер спиной — он в генеральском. Все действие проходит здесь же, на ступенях, музыканты посреди сцены.

Серпилину (генерала играет Илья Шакунов) надо брать высоту Бугор, а у него в Москве умирает жена. Ему надо решать, кем заменить убитого комбата, как пробить вторую снежную дорогу к фронту, куда переместить батальон связи, а у него умирает жена, и он к ней не успеет.

Встретил в Москве военврача Овсянникову (Варвара Насонова), с которой выходил из окружения, помог попасть в Большой театр на Уланову (с билетом выручил Башмет): после Улановой она опять на фронт.

Там бывший военкор Синцов (Федор Малышев), который тоже выбрался из окружения, теперь уже комбат. Там и знакомый замполит Левашов (Иван Добронравов).

Там командарм Батюк (Алексей Вертков) и член военсовета армии Захаров (Максим Литовченко) находят компромиссы с неуживчивым Серпилиным — для пользы дела и во имя долга. Там Барабанов (Владимир Кочетков), на которого легла вина за гибель батальона, от муки совести пытался застрелиться. Там же старый генерал Кузьмич (Николай Чиндяйкин) — весь валенок в крови — не хочет в госпиталь, пока не сможет наконец захлопнуть в ледяной сталинградской ловушке 25 немецких дивизий.

Фоном проходят кадры черно-белой кинохроники — с ними пространство сцены углубляет время. Судьбы обрывками, как молнии. Периодически выходят в белом и докладывают: я такой-то и погиб тогда-то. И все они, в сомнениях и ярости, ошибках и геройстве, оставались человеками. В этом спектакле, говоря словами Симонова, «та страна, которой даже мысль была странна — что можно перед кем-то — на колени».

А что их заставляло — страх и фанатизм? Что помогло — морозы, при которых глохнет техника у немцев? Нет, совесть и любовь — так оказалось. Если душа не дрогнет, немцы не пройдут.

Роман «Живые и мертвые» напомнил мне Телеграм-каналы военкоров, которые я сейчас все время читаю

Зрителю бьют в виски вопросы прошлого — и настоящего. Чего они такие злые — «те, у кого война на плечах»? Ответы тоже есть у Симонова: «А кто не злой, тот или войны не видал, или думает, что немцы его пожалеют за его доброту». Не пожалеют, если не остановить. И «если не выпускать из памяти, что там люди умирают каждый день и час. Написал в приказе букву — а кто-то умер. Провел сантиметр по карте — а кто-то умер. Крикнул в телефон командиру полка «нажми» — а кто-то умер».

Времена рифмуются.

Поставила спектакль актриса — хрупкая, прекрасная. Полина Агуреева. Это не первый ее режиссерский опыт.

Сейчас в своем родном театре — «Мастерской Петра Фоменко» — она играет Сашу в «Фантазиях Фарятьева»: там героиня, если помните, между наивным и нелепым фантазером — и земным Бетхудовым, который пахнет улицей и сигаретами. Все героини Агуреевой в нынешней афише февраля — между небесным и земным. И булгаковская Маргарита, и Лариса Огудалова из «Бесприданницы», и Полина из «Одной абсолютно счастливой деревни», и Наташа Ростова из «Войны и мира».

А она поставила жестких «Живых и мертвых» Симонова. О времени, в котором, говоря опять-таки словами автора, «будущее надвинулось и стало из будущего настоящим». Так, что в конце спектакля в горле ком. Об этом мы и говорим с Полиной за кулисами театра — о временах, которые перемешались.

Полина, почему «Живые и мертвые», почему Симонов и почему именно на Зимнем фестивале Юрия Башмета?

Полина Агуреева:   Мы с Юрием Абрамовичем были знакомы; меня периодически зовут петь или читать сказки с оркестром. Мы выступали вместе на Мамаевом кургане, на Байконуре. А сейчас Дмитрий Гринченко, директор Башмета, предложил сделать спектакль по Симонову — я согласилась. Я взяла второй том, потому что именно он посвящен Сталинградской битве. 80 лет — это не просто дата в календаре.

Победа в Сталинградской битве — событие переломное и в войне, и в истории.

Для вас Волгоград — родная земля. А к ежегодным спорам о переименовании города как относитесь?

Полина Агуреева:  Хотела бы я, чтобы Волгоград назывался Сталинградом? Скорее, нет, хотя я понимаю людей: битва навсегда осталась в истории как Сталинградская. Сейчас, когда мы погрузились в Симонова, я и сама сбиваюсь, называю город Сталинградом.

А роли для актрисы Агуреевой вы не предусмотрели?

Полина Агуреева:  Нет, я с самого начала знала, что не буду играть в спектакле. Это сложно — быть режиссером и одновременно играть. У нас занято три поколения. Старшее — это Беляев и Чиндяйкин. Среднее — Шакунов, Литовченко, Вертков и Разоренова. И молодое — Малышев, Добронравов и Насонова.

Однажды, помню, мы беседовали с вами, у вас была температура 38, и вы вышли на сцену, сыграли «Бесприданницу». Дело давнее, но вот теперь опять: пришел и перед спектаклем слышу про температуру…

Полина Агуреева:  Теперь температура не у меня, а у Николая Дмитриевича Чиндяйкина. Но он мужественно сыграл спектакли и в Волгограде, и в Москве. Он вообще удивительный актер и удивительный человек, могу даже сказать, что он камертон нашего спектакля по степени ответственности, включенности в работу и искренности.

Можно ли назвать «Живые и мертвые» «Войной и миром» ХХ века?

Полина Агуреева:   Мне кажется, сравнения такого рода в принципе излишни — разные эпохи, разные войны.

Книга Константина Симонова очень честная, она показывает войну такой, какая она есть — в ее ошибках и противоречиях, в ее трагедии и в высоте духа русского человека. Роман «Живые и мертвые» очень напомнил мне Телеграм-каналы военкоров, которые я сейчас все время читаю.

А не странно, что «Живых и мертвых» не изучают в школе?

Полина Агуреева:  Конечно, странно. А не странно, что у нас про Сталинградскую битву всего одна строчка в учебнике истории? У нас вообще за последние 30 лет произошло столько странностей, так промыли людям мозги, что удивляться можно бесконечно. Война из Великой Отечественной превратилась во Вторую мировую. Праздник 9 Мая для кого-то стал «победобесием». Странно и страшно! Понятия девальвировались и потеряли свою изначальную сущность. Надо их возвращать, возрождать, иначе у нас не останется ни памяти, ни страны, ни людей, готовых ее защищать.

Музыканты ансамбля Юрия Башмета «Солисты Москвы» в спектакле «Живые и мертвые» — равноправные участники вместе с актерами.  Фото: предоставлено пресс-службой Зимнего музыкального фестиваля Юрия Башмета

Герои вашего спектакля мучаются совестью. Вы говорите: дети должны расти с чувством Родины. Слова какие-то «немодные». Вам с сыновьями удается находить общий язык?

Полина Агуреева:   Старший сын Петя ездил со мной в Волгоград и очень меня поддерживал. На спектакле он плакал. Он мой единомышленник и настоящий друг.

Ему 18, он учится на первом курсе ВГИКа на сценарном факультете.

Младший Тимофей, ему пока 7 лет. Могу сказать, у нас в семье, слава богу, нет разделения, какое есть во многих семьях: у сыновей, у мужа Феди Малышева, у родителей такая же позиция, как у меня.

А школа помогает вам воспитывать чувство Родины?

Полина Агуреева:   Главное в нашей семье — беспокоиться, что в душе у детей. Школа сегодня не очень озабочена этим.

У русского философа Владимира Эрна есть очень глубокая мысль: культура может быть только завоеванной. «Завоевать» — это прожить по-настоящему, прочувствовать ее глубину. Надо не мыслить о культуре, а мыслить и жить культурой. Неслучайно Бахтин говорил: «За то, что я пережил и понял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы все пережитое и понятое не осталось бездейственным в ней».

То же можно сказать и о чувстве Родины. Вся наша русская культура пронизана этим чувством.

В воспитании детей для меня это очень важно. Мы смотрим с детьми огромное количество советских фильмов. «Сережа» Георгия Данелии — наш любимый семейный фильм. «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» Элема Климова смотрим всей семьей. Каждый год с детьми мы ездим на Дон, у нас там есть маленький домик. Там река, ветер, степи — для меня это и есть чувство Родины.

Вы думаете, я только духом святым живу? Как и большинство русских людей, я во многом персонаж Достоевского, с метаниями душевными, с некоторой достоевщиной, и в плохом, и в хорошем смысле

Нельзя долбить человеку: люби свою родину. Это же на чувственном уровне происходит. Любовь к степи, к своей земле, любовь к людям, которые встречаются нам в деревне — маленькому человеку необходимо все это прожить.

В прошлом году вокруг вашей поездки на Донбасс был страшный шум. Вы рассказывали жуткие истории, которые узнали там. Конечно, вы не первая, но совершенно точно: многих ваша именно поездка очень воодушевила. А как это восприняли у вас в театре?

Полина Агуреева:  Большинству людей в театре близка моя позиция. На Донбасс у нас собиралось поехать 16 человек. Просто все время менялись сроки, и поэтому не все, кто хотел, смогли поехать.

Всем, кто сомневается, советую съездить туда. Надо увидеть этих людей, поговорить с ними, увидеть все своими глазами…

Мы хотим поехать на Донбасс еще раз. Людям там надо помогать.

А возвращаться оттуда сюда не было страшно?

Полина Агуреева:  Представляя, что на меня здесь посыплется? Вы знаете, мне совершенно все равно. Мне абсолютно неинтересны люди, живущие ненавистью к своей стране. Я отвечаю за свои поступки, а они пусть думают о своих.

Федор Малышев, ваш муж, сделал документальный фильм по следам поездки про молодых людей в Москве и на Донбассе. Там одна столичная девушка под грохот музыки уверяет: главное для них с приятелями, чтобы ничто не нарушало их комфорт. А в Донецке, под свист снарядов, интеллигентный юноша как будто ей в ответ: наверное, у вас там ценности другие. Как совместить эти два мира — вы знаете ответ?

Полина Агуреева:   Федя ездил туда еще раз без меня. Люди там удивительные, они глубокие и подлинные. Фильм называется «Быть молодым», его показывали на телеканале «Россия», в кинотеатре «Иллюзион». По-моему, получился хороший фильм.

А что касается непонимания… К сожалению, у многих сегодня, и у меня в том числе, появились мировоззренческие расхождения с друзьями. Разошлись люди, с которыми дружили по 20 или 40 лет, они просто перестали общаться. Я могу принять, что у человека другая позиция. Но почему он не хочет спросить, а почему у меня другая.

Я никогда этого не пойму. Но что поделать, это их выбор.

Время такое — переломное. У героинь, которых вы играете на сцене в «Мастерской Петра Фоменко», свои метания и крайности. Тамара из «Пяти вечеров», Маргарита, Наташа Ростова, Лариса Огудалова, которую вы почему-то недолюбливали, как они вписываются в это наше время? Как вы теперешняя с ними уживаетесь?

Полина Агуреева:   Все эти героини не сиюминутные, они из классики, которая прекрасно вписывается в любые времена… И потом, вы думаете, я только духом святым живу? Как и большинство русских людей, я во многом персонаж Достоевского, с метаниями душевными, с некоторой достоевщиной, и в плохом, и в хорошем смысле. Есть ведь хозяйство душевное — и есть хозяйство духовное. Это все-таки разные вещи. У меня, надеюсь, есть и то, и другое.

Когда-то вы собирались сделать спектакли по поэзии Блока, по Ницше — вместо этого поставили в конце концов «1001 ночь». Искусство, говорил тот самый немецкий философ, нужно, чтоб не умереть от правды. Так что сказка тут, кажется, логична?

Полина Агуреева:   Мне этот спектакль очень дорог, мне кажется, он был неплохим, я его очень любила. Но обидно, что про него практически никто не слышал. А теперь его сняли из репертуара, ну, в частности, потому, что уехали четыре актера…

Для меня это спектакль про архетипы людей до грехопадения, как в «Песни песней» Соломона; людей, еще не знавших, что такое грех. Он «первобытный» и наивный.

Я вообще хотела бы двигаться в сторону простоты. Если мы чем-то спасемся — так простотой. Не той, которая хуже воровства, а глубинной первозданной простотой, где добро и зло не могут быть относительными. Как у Пастернака: «Жизнь, как тишина осенняя, подробна».

Перемены коснулись сегодня целого ряда театров — и руководящих кресел, и афиш. Театральный мир волнуется, клокочет. Что вы об этом думаете?

Полина Агуреева:  Мне кажется, что запрещать спектакли в связи с чьим-то отъездом неправильно. Сейчас вот у нас в театре сняли спектакль Крымова. Нравится он мне или нет, другой вопрос, но мне это кажется ошибкой. Упоминание фамилии Жени Цыганова сняли с афиши спектакля — зачем?

Но в то же время идиотизм, когда в одном из ведущих московских вузов запрещают лекции преподавательницы только за то, что она занимает патриотическую, «прогосударственную» позицию.

Мне наше время напоминает одну гениальную сцену, описанную Горьким в «Климе Самгине» — такой полнейший плюрализм в общественном сознании.

В той сцене пьяный дьякон-расстрига читал веселые стишки и объявлял, что ненависть к Христу есть тоже форма служения: «Мы ему и ненавистью служим». Компания студентов бурно обсуждала злобу дня и думала: а не пора ли уже ехать к девчонкам? А Клим Самгин, насмотревшись и наслушавшись, сделал вывод: эти «растрепанные» люди «надышали заразительную атмосферу» времени. Сейчас все так же?

Полина Агуреева:  Сейчас непросто сохранить человеческое лицо. Единственный выход — делать то, что должно. Честно, не фальшивя. Это, мне кажется, то главное, что необходимо.

Вы говорили как-то, что хотели бы идти в ногу со временем, но оставаться медленным человеком. Недавно прочитал у одного известного писателя: если б не нынешнее время, мы бы не узнали, что актриса Полина Агуреева — «хоть и девочка, а по характеру мужик». Как вам характеристика?

Полина Агуреева:  Что я настоящий мужик? Это Захар Прилепин написал, мне все присылают его слова. Перед премьерой я пригласила его на спектакль «Живые и мертвые». Он мне ответил, что подписал контракт и ушел на фронт. Как можно относиться к этому без уважения? Поступок настоящего мужчины.

Вас, кажется, все любят. А враги не появились? Мир не стал черно-белым?

Полина Агуреева:   Враги? Мне кажется, я никого не предавала. Да и нет у меня ощущения, что меня все любят.

А с другой стороны, нравиться всем — это как-то даже подозрительно. Да и цели такой никогда у меня не было. Есть много людей, которых я люблю, надеюсь, это взаимно.

За будущее вам не страшно — куда катится мир?

Полина Агуреева:  Боюсь я только одного — жить не по существу. Все остальное не страшно. От будущего жду, что родится новое поколение, которое будет знать свою историю неискаженной. Для этого, конечно, надо очень много сделать. Нужно, чтобы книги про войну включили в школьную программу, чтобы про Сталинградскую битву была не пара строк. И чтоб учителя не повторяли за Тамарой Эйдельман (внесена Минюстом России в реестр физлиц, выполняющих функции иноагента) ту чушь, которую она несет, о тупиковом пути России.

Ну, про это задолго до Тамары Эйдельман сказал и Чаадаев. За ним с тех пор многие любят повторять про тупиковый путь. Это тогда с ним Пушкин спорил, что любить свое отечество совсем не стыдно. Все вроде бы идет по кругу, правда, мельчает с каждым новым витком. Радоваться этому или горевать? Лучше вернемся к вашему спектаклю. Что его ждет после фестиваля Юрия Башмета?

Полина Агуреева:   Могу сказать, что я никогда не купалась в таком бережном отношении и в такой любви, какую в «Живых и мертвых» мне подарила вся актерская команда. Актеры нашего театра и наш директор пришли на премьеру меня поддержать. Конечно, спектакль еще очень сырой, но у нас на репетиции было всего полтора месяца — это вообще очень мало для такой истории.

Мне очень приятно, что сын писателя Алексей Симонов подошел ко мне после премьеры и сказал: «Ты победила, Полина».

Несколько театров предложили нам свои площадки, но уже принято решение, что «Живые и мертвые» остаются в репертуаре Театра Гоголя. Конечно, я рада. У нас прекрасная атмосфера среди актеров, все пишут сейчас в нашем чате: скучаем, шлют друг другу фотографии. Но я и приглашала людей, про которых изначально знала, что они единомышленники.

У музыки в спектакле роль особенная. Автор музыки — Валерий Воронов. В финале использована цитата из «Фантазии для двух фортепиано» Шуберта в исполнении двух гениев — Рихтера и Бриттена. И в конце спектакля не случайно заедает патефонную пластинку… А Юрий Башмет — он со своими «Солистами Москвы» готов продолжать эту историю?

Полина Агуреева:  Мне кажется, что Юрию Абрамовичу тоже наш спектакль нравится. Музыка в спектакле — ни в коем случае не фон. Я хотела полноценного диалога музыки и слова. Я вообще воспринимаю любой спектакль, как музыкальную партитуру. Наверное, потому что так относился к этому мой учитель Петр Наумович Фоменко.

Кстати

Игорь Вирабов

источник: https://rg.ru/2023/02/16/den-pobedy-poliny-agureevoj.html